Персонажи: UK, US
Дата: 1928\10\11
Место: The White House, Washington, D.C., US
Время: Незадолго до "обеденного часа"
Сюжет:
Когда претендуешь на что-то мощное в качестве лидера, обязательно удостоверься в том, что ты мощнее всего, над чем желаешь властвовать. А коли речь идет о разоружении, таком благозвучном, но никем не поддерживаемым...
Удивительно, но не только дипломатия авторитетного коммунистического СССР имеет свойство изоляционизма. И Британской Империи, той самой, что покусилась на "мощное", это явно не наруку. Но, как говорится, who cares?У нас тут и без ваших Европ Великая Депрессия.Carry we who die in battle?
Over land and sea
Across the rainbow bridge to Valhalla
Odin's waiting for meможно почитатьhttp://www.diphis.ru/vopros_o_razorujenii_v_lige_naciy-a668.html
http://www.diphis.ru/gonka_voorujeniy-a666.html
You don't have what it takes. We don't need your faith.
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться12013-06-30 12:18:12
Поделиться22013-06-30 18:26:17
В голове еще слышались протяжные отголоски пароходных гудков, шумом которых был наполнен американский порт, когда машина заворачивала на подъезд к Белому Дому. Артур проверил ладонью наличие папки в портфеле, как будто она могла пропасть оттуда в любой момент, но, шершавая и слегка помятая, выжидала удачного часа. "Это не пригодится," - в который раз повторил себе Керкленд; он знал: ехать сюда бессмысленно, бесполезно - он знал и без лишних слов, какого мнения Америка о Европе, однако по-прежнему питал какие-то слабые надежды на то, что сможет убедить Джонса присоединиться к Лиге Наций, но в искренности своих надежд, все-таки, сомневался и сам.
Рокот автомобильного мотора затих, и Англия соступил на гравий насыпной дорожки; за ним захлопнулась дверь, словно разорвался снаряд, и, подходя ко входу в здание, он несколько раз оборачивался, как бы проверяя: показалось ли? Ему сказали: "Вас уже ждут, пойдемте" - он только сухо кивнул в ответ, прислушиваясь, как звуки их шагов тонут в ворсе ковра. Артур помнил, сколько секунд от входа до кабинета, сколько вздохов, взглядов и всего такого прочего, что вообще можно сосчитать в ожидании. Британия, казалось, ни о чем не думал, пустота поглотила его сознание, фразы, заранее продуманные, звучали в голове набатом. В его руках - документы, обо всем: о Польше и Литве, о Швеции и Финляндии, о распределении мандатов, о плане Дауеса, о разоружении, о конференциях - и еще десятки бумаг, которые даже не стоило бы брать с собой; "Он не захочет даже взглянуть на них," - Артур сжато выдохнул; главное, оставаться объективным.
Остановившись перед дверью в его кабинет, уже до скрипа зубов знакомого, Керкленд еще раз проверил содержимое портфеля; он не волновался, он не волновался уже сотни лет, волнение - не его стихия, он не знает, как найти с ним точки соприкосновения, оно чужеродно для него настолько же, насколько родна ему уверенность. И Британия был уверен - это единственное, что Артур знал наверняка, но едкое чувство тревоги не покидало его с того самого мига, как он ступил на американскую землю; "когда это только началось?". "Он пришел," - Англия встрепенулся, взглянув на человека, провожавшего его. Кто это? Секретарь, служащий, охранник, дворецкий? Дворецкий в Белом Доме? Почему он не представился? "Дворецкий" отступил в сторону от двери, и Артур подумал: "Не отвлекайся на глупости, тебе все равно не понять их культуру". Он вошел в кабинет, как входил уже не единожды.
Он вошел в кабинет, и свет брызнул ему в лицо, такой яркий, почти ощутимый. Дверь захлопнулась за ним, снова, как взрыв, как пушечный выстрел. Альфред был таким же, как и пару лет назад, - зачем ему меняться?, лицо, волосы, руки, взгляд, осанка. "Я не хочу с ним говорить". Он сказал:
- Здравствуй.
Хуже было бы только объяснять ему прямым текстом, мол, знаешь, парень, я тут не справляюсь, я тут не самый мощный, хочу заметить, а претендую на большие высоты, возьми ты уже что-нибудь в свои руки, а?, окей?, да? Без уловок и гордости, что, конечно же, невозможно, потому что уловки и гордость - последние вещи, которые еще остались у Европы, и то - повидавшие на своем веку. После Первой Мировой все пошло под откос; "новые порядки", или как там это назвали бы ирландцы?, перестройка мира, как переоборудование цеха, звучит не лучше. "Это даже не унизительно, черт возьми, это нормально. Все вело к этому, - он протянул Альфреду руку для рукопожатия. - Абсолютно все".
- Я даже спрашивать не буду, знаешь ли ты, зачем я пришел. Ты знаешь.
Поделиться32013-06-30 20:19:53
О. Прекрасное время. Оно доводит Альфреда до тошноты уже лишь тем, насколько офигенно. Хоть глохни, хоть сохни. И дело даже не в Европе - об этих подлых ублюдках речь пойдет дальше. Нет даже смысла рассматривать их по-отдельности, хотя, если брать в условие, что они - разнопородная стая собак, то и единым центром назвать нельзя. Их роднит только желание владеть. Ничего не делать и владеть. Но не о том речь, позже. позже, об очевидном позже.
И дело даже не в том, что память, история, характер самого Альфреда, воспитанного игрой "пристрели индейца, иначе он вытащит твои кишки, потому что так сказали колонизаторы". Нет. Все проще. Он просто очень быстро растет. Он просто очень мощный. Просто смекалистый. Просто в его стране много евреев. И мозгов. И такая нужная тупая серая масса. И классные идеи. И капиталы. А уже первая в мире в экономика. И все это, конечно, неописуемо классно, Фред готов сутками перечислять все свои достоинства, с усмешкой глядя на "остальной мир", и все бы ему не почем, да вот только... Вы ведь все помните, что такое Великая Депрессия? Ну, знаете, это когда у тебя дофига много энергии, желания, идеи, и ты вроде как даже готов закрыть глаза на всеобщую тупость и корысть, ибо знаешь, как заставить это работать на себя, все дела, да вот только... бабла у тебя нет. Типа, производишь когда много, слишком много, то, типа, и продавать нужно много. А когда мир в заднице, больше производить не требуется, и продавать некому, ибо все нищеброды озлобленные, то, знаете... Проблем с безработицей нет только в первобытных и мануфактурных обществах и, пожалуй, это, наверное та самая причина, по которой через девяносто лет Америка начнет так открыто себя топить, как бы стремясь вернуться к таковому - обществу, в котором не будет проблем с безработицей. Но это потом. А сейчас... еще совсем немного до того самого пика, когда миллионы американцев будут как гребанные африканцы, когда не будет налогов, когда не будет поступлений, когда президенты и конгрессы, дружно и не очень по-очереди, будут пытаться как-то (и весьма бестолково) вытянуть молодое и такое классное государство из не первой и, поверьте, не последней ямы. А это, типа передается в Европу, и без того безысходную, и на другие станы, и, о, Добро пожаловать в светлое будущее! Впрочем, для социалистического лагеря оно таковое и есть - нет внешнего мира, нет свободы - нет проблем. И, черт, ему каждый раз хотелось всадить пулю себе в лоб, когда его до чертиков капиталистический мозг отмечал: "А ведь ОН прав". Тот самый хитрозадый, но до неприличия доверчивый алкаш, с которым, если бы не Британская Империя и немецкие большевики, он дружил бы до сих.
И вот теперь время поговорить о Европе. Лига Наций? Класс: американец придумал, те, от осознания собственной безысходности, проглотили. Ну ок. Дальше что? Говорите, войну предотвратить?.. О, ребята, не вы ли лично говорили Альфреду после празднования победы в Первой Мировой, что условия поставлены такие, что приведут ко Второй Мировой? А, нет, это были ваши министры, с которыми, разумеется вы не общаетесь. Ну и правильно, вы же до офеги крутые европейцы. С напускной моралью, с отсутствующими ресурсами, амбициями и колониями, которые вы выжимаете, как русские бедные березовые рощи каждую весну. И типа с деньгами все плохо, и типа гордость, и типа зад бы свой неплохо обезопасить, но типа и воевать надо, а кого там подставлять? Совок? Очевидно, но так тусуйте. Германия чудит? Хей, вы же дружно этого не замечаете. Или, может?...
Альфред хмыкнул, потягиваясь в кожанном кресле. Какая ирония, оно пока еще MADE IN USA. Нет, изначально он хотел. Очень. Сам же придумал. Он был готов. Он желал присоединиться, ведь такая классная идея. Но это в самом начале. Понимаете, все меняется. Понимаете, прогнозы есть долгосрочные, а есть такие, то не прогнозировались? А когда быстро растет самооценка, то как-то и пузыри не замечаются, и как-то вообще не до других. Он ведь так привык. ОНИ сами его на это толкнули. А континент - чем не мир? Ему еще Южную Америку от коммунизма защищать, кстати да. Вот кризис и коммунизм... натуральная депрессия. Никто, даже Америка, еще не знают, до какой степени это плохо.
И вот ему снова, как это было десятки раз и не только с британским визитером, сообщили о том, что энный дипломатический работник от Британской Империи - или правильнее называть United Kingdom? - прибыл. Нет, знать, что он - государство, как и сам Джонс, вообще никому не обязательно.
Знал ли блондин, зачем тот приперся? Знал. И что? Он много чего знает. Что думал? А не важно, он много чего думает. Желает ли это обсудить? О, разумеется, но толко давайте, к примеру, о деньгах? Или, положим, о признании Совка, или, продолжая тему, о взрывоопасном Китае и беспомощной британской Индии? Нет, не хотите? Сосите палец, грызите глотки, только тогда за пределами Соединенных Штатов. Он за вами в любом случае понаблюдает. Ну, знаете, как это в цирке происходит...
"И вовсе оно меня не заденет." Снова беззвучный и самодовольный смешок. Удивительно. Стать ТАКИМ, просто работая со СВОИМ континентом. Знаете, иногда он задавался вопросом, а ЧТО будет, если я выйду наружу? , но как-то... как-то... как-то... Не смекаете, нет? А гордиться ему есть чем. Как и есть, чего опасаться. Похлеще Европы. Тогда нафига?
И вся смехотворность в том, что гость тоже об этом знал. Чувствуете, как сразу запахло промокшей безысходностью?.. Дивный аромат. Слабаки. Но обижать слабых - неправильно, Альфред ведь хороший. Хороший ведь? И Европе поможет. Потом. А пока придумать бы, что делать со своей экономикой - капитализм так слабо связан с политикой. Пока еще.
"На кой черт вообще приперся". Все свои бумаги стянул в стопку, стопку, по возможности, в стол. Его дела - это его дела. И только. Миру еще рано знать, ЧТО их ждет благодаря подвисаниям и тормозу в американской экономике. О, мир еще будет поминать его лихо. Добрыми словами. Воевать, в конце-то концов, но, а потом-то скажет "спасибо". Но это потом, американец и сам об этом еще не знает. Он же такой недальновидный, если речь не идет, как также выяснится в будущем, не о разрушении.
- Mr. Jones, he`s here. Should I tell him to come in? - от мыслей и какого-то бессмысленного процесса его отвлекла чуть приоткрывшаяся дверь.
- Ough, I see. Yes, of course. Thanks, - с улыбкой кивнул, прямо такой весь классный, а самому тошно. Но американец есть американец. Да и кого-то волнует, что там внутри? О, не дай боже попасть, пускай кажется, что и самому Альфреду плевать. Так, высокомерие в глазах, как и некоторое презрение, всегда можно не заметить, если одно место подожмет. А его визитеру поджало, не так ли? Хотя, разумеется, было бы приятнее услышать это прямиком из уст просящ... желающего поговорить.
- Hello-hello, welcome, - когда британец зашел, Альфред даже соизволил подняться из кресла, хотя оно такое классное и удобное, и пожать руку, не переставая обаятельно и, главное, как бы не приделах и независимо улыбаться. Оба знают, что это все значит, но ведь и не докопаешься. Американец не только правовую систему перенял, вот уж далеко не только. И вставал не из большого уважения, как потом будет делать бедолага Рузвельт в инвалидном кресле при виде Сталина, а только от того, что чисто психологически быть ниже - не его статус. Ну да, ущемленное, хоть и весьма адекватное, детство. Да и, как никак, это дипломатия. До Вьетнамской Войны у американцев с этим делом все будет отлично. Даже, вон, Карибский Кризис он, а не Совок, предотвратит. - И все равно ведь притащился. Нафи... зачем? - все та же улыбка и, коне-е-ечно же, искренне недоумение. Вот серьезно - зачем? Непонятно, вроде не дебил.
"Все настолько плохо? Как печально, как печально". Внутренний смешок самому себе. Взял трубку телефона, все ещ ене присаживаясь на место и стоя на ногах, соединяющую с секретарем. Ну, знаете, типа, это не XXI век, кнопочки еще не те, все дела.
- Принесите кофе и... чашку черного чая со сливками? - вопросительно покосился на британца, чуть вздурнув одну бровь, мол: "также, да, все также принято, как и раньше?". Рукой же указал на ближайшее кресло, мол, раз уж приехал... Почему нет?
"Ну что, Великобритания, давай поговорим. Снова. Я даже попытаюсь найти пять различий между нашими предыдущими беседами".
Поделиться42013-07-01 16:06:47
Спасибо зарождающимся идеям капитализма, Вильсону и немецкой алчности, всем большое спасибо, благодаря вам Соединенные Штаты могут теперь, чертовски обаятельно улыбаясь, пожимать руку любому встречному с видом большого начальника, и с этим никто не сможет поспорить. Что сказать стране, которая уже на семьдесят процентов превышает уровень довоенного производства, когда старушка Европа еле сводит концы с концами, а, тем более, Великая Британия - никак не сведет? И той самой Британии, пожимая американскую руку, оставалось только пожать ее "на равных", но он все равно накрыл своей рукой его ладонь - подкожная привычка, которую никуда не спрячешь. Да и как примириться с положением страны, в которой что ни день, то забастовка; Керкленд и сам был не прочь поспрашивать себя "а неужели все настолько плохо?", хотя знай он, что ждет его чуть-чуть позже, то, конечно, радовался бы и целовал устав Лиги Наций, целовал бы здание Генеральной Ассамблеи, целовал бы бастующих горняков, вернулся бы в прошлое и расцеловал бы свои двадцать два процента репараций, расцеловал бы документы об открытии витаминов, гормонов, электрической природы нервных импульсов, - словом, целовал бы время, в котором живет, но пока он проводил разоружение собственной страны, считал убытки и за спиной Палестины вполне существенно помогал арабам. А, еще он пришел к Соединенным Штатам, счастливым и безмятежным в сравнении с ним, успевшим удачнее других поживиться на трофеях прошедшей войны, чтобы фактически передать ему европейское "мы на все согласны", потому что Европа больна, у Европы нарывы фашизма, гегемонии и всего такого прочего, прочего, прочего, до абсурда, до пустого, до вакуума бесконечных проблем Старого Света, на которые страны закрывают глаза, как отъявленные курильщики не замечают кровавого кашля, потому что сами виноваты, а это - хуже всего, нет оправдания ни в чьих глазах. Что за потеха американскому счастливчику. И Англия это знает, и Англия продолжает верит в старые идеалы и в собственную силу, и в "черные полосы случаются у всех", и в понимание, когда сам ни разу в жизни не понимал других. И Англия, безусловно, знает, какой огромный он лицемер, но для тонущего и соломинка - шлюпка, а для утонувшего - фрегат. Но Британия всегда был из тех утонувших, которые не верят в "утонуть" до самого конца, выпадают из повозки, выпадают из холодильника в морге, то есть из ванны со льдом, ведь не дожили еще, выпадают из гроба, а в могиле еще и просыпаются, царапают обивку, как несчастный Гоголь, не воют, не кричать, не плачут - только усердно скребут крышку ногтями, пока не закончится воздух, а наверху, на зеленом газоне, смотрят надменно гранитным бюстом, как будто так и надо, будто и это он предусмотрел.
- Стакан воды; это единственное, что еще можно здесь пить, - Англия опустился в кресло, поставив портфель рядом со своей ногой; ну, серьезно, американский чай больше похож на американский кофе, чего Британия и худшему врагу не пожелал бы, а он, известно, не из тех, чтобы корчиться и делать вид, как вкусно, как приятно и как хорошо, пока не из тех, и пока он этим гордится достаточно.
Пока Америка усаживался на место, Артур быстро окинул кабинет взглядом - все как прежде, как в старые времена, "я люблю Америку, ребята, я дейтвительно люблю Америку", флаги, патриотизм, нация, единство, свобода слова, свобода мысли, свобода вообще всего, свобода такая, что странно, как американцы еще от нее не устали. А, впрочем, они так яростно ее добивались, так кичились и кричали "мы справедливый народ", что Бога ради, все флаги со звездами вам в руки, только остановите эту "честность напоказ"; Британии не понять - Британия никогда особенно и не хотел понимать, у него молчаливые традиции, королевская семья, Стэнли Болдуин и последние попытки удержать старый строй жизни с дворецкими, камердинерами, переодеванием к ужину и теплой утренней газетой, хотя на деле в этой же газете уже пишут юные дворянки о правах женщин, о голодающих ветеранах и маленьких собачках, чем не жизнь?
Керкленд выстучал пальцами какой-то незамысловатый мотивчик у себя на колене, словно пребывал в громадном нетерпении; он нахмурился:
- Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что если войдешь в ряды стран-участниц Лиги Наций, то ее деятельность станет намного эффективнее, с твоими-то ресурсами и возможностями, - Артур говорил почти пренебрежительно, он просто знал, что не скажет особенно много и, рано или поздно, они затронут самую неприятную тему - его самого, от горе-экономики до планов на будущее, которые, спасибо, Альфред, в сторонней оценке не нуждаются. - I mean... Европа сейчас оправляется после войны, и к двадцать восьмому году все, то есть почти все, встали на ноги, но этого недостаточно. Мы потеряли пятнадцать лет развития, воюя, а потом возвращаясь к довоенному уровню... - он посмотрел на Джонса, - чего не скажешь о тебе. И мы по многим причинам не смогла сделать к сегодняшнему дню достаточно из того, что было миссией Лиги Наций, хотя могли бы и не закрывать на это глаза. С тобой.
Керкленд держался сухо, никак иначе, говорил прямым, спокойным тоном, начала предложений - как углы. Словно все эти вещи не особенно касаются его, у него и так все нормально, все предельно нормально, и не стоит даже упоминать о нем: он все сам уладит. Однако как было Артуру мерзко осознавать, что de facto все иначе, что нет никакого нормально и уладит, но он-то думал: пока нет, потом - будет. Не зря же Ллойд-Джордж в свое время так бурно подхватил идею с мандатами, им нужны земли, нужны деньги и нужны люди, ведь все по-прежнему видят в Британии лучший ресурс для умиротворения других стран, хотя только слепой не заметил бы, что Туманный Альбион сдает позиции, распыляясь на всякую мировую ерунду. Но Артур не мог иначе, подкожная привычка, как рукопожатие ладонью вниз, привилегия сверхдержав - "я имею право вмешиваться, судить и помогать, если на то пойдет", и он имел право, но теперь - нет.
Англия был уверен, что Альфред считает их клоунами; наверное, он вдоволь повеселился с Клемансо, упорно лезущему к глуховатому Юзу, хоть Вильсон и был достаточно впечатлен спорами того времени. Но Вильсон - это одно, а Джонс - совсем другое.
Поделиться52013-07-01 21:34:57
Is this constricting construction
Or just streets with rusty signs
Of something violent coming?
This’ll hurt you worse than me.
Знаете ощущение, когда к тебе заваливается типичный британец в официальном костюме и начинает нести бред? Нет, не так. Который начинает нести ахинею, думать, что ты дурак, который думает, что он несет бред, а это типа не бред, но на самом деле этот бред даже не бред, а воистину ахинея? Наверняка же не знаете, ибо а) вы не Соединенные Штаты Америки б) если вы не Соединенные Штаты Америки, то подобного не увидите. И давайте, втирайте тут про Совок, я покажу вам средний палец - его никто не любит, и ни один капиталист, особенно Сама Великая Британия, к нему вот так вот не завалится. Тот и сам войдет в Лигу, будем объективны. И, кстати, одна из причин, по которым американец находил свое участие совершенно бессмысленным. Типа, в перспективе собралась компашка и писями меряются - кто дальше сыканет - класс, да? И это все в официальных костюмах, за спиной с военным производством и желанием стравить кого-то с кем-то, но, типа, если дальше писанет, то и не заденет. А на кого попадет - то издержки производства, `звиняйте! Не-не, этим Фред будет заниматься через двадцать лет, а пока не надо нагонять. А капиталистов мало осталось потому в Лиге придется делиться с нациями и не капиталистическими. А это - тлен.
Короче, не понять вам американца никак. Значит, и эти, эти самые, этот самый, его не поймет. Что же, тогда давайте приоткроем один глаз, закапаем - быть может, прозреет. Или нет? В любом случае, оно... я потерял суть мысли, простите.
- ... only coffee and a cup of water, please, - все с той же неизменной улыбкой поправил "заказ", положил трубку и сел обратно в мягкое кресло, закинув ногу на ногу, хотя из-за стола это врядли было заметно. Правильно, зачем травиться чаем американской заварки: после Бостона он годится разве что для травли. Тех же британцев, к примеру.
Well, that's just fine
Say it once, say it twice
Take a chance and roll the dice
Ride with the moon in the dead of night
Он действительно слушал Артура. Это было бы просто элементарно не вежливо по отношению к самому себе того не слушать. Альфред, конечно, отпрыск европейской какашки, но, знаете, как-то оно у его... не совсем еще одермевшее. И да, не гоните на меня за отстутствие культуры - американцы не джентельмены, ок? Помимо того, чтобы ткнуть кого-то в им же выданную кучу, нужно, для начала, собрать аргументы из слов того же, чтобы он сам мокнулся. А если еще и не поймет, что и во что мокнулся - так вообще, знаете, высший пилотаж.
"Да-да, делай мне одолжение, проси с таким выражением лица дальше,", - блондин чуть подпер лицо рукой, всматриваясь в британца, совершенно без стеснения его рассматривая и не переставая улыбаться. Разве что потому теперь, что ему действительно хотелось это делать - в отличие от европейцев (большей их части), он был моложе каждого из них в два, а то и три раза, но сидя здесь, вот сейчас, вот вообще, чувствовал наоборот. И нет, не думайте, будь американец сам в подобном положении... Да не шутите вы так, не будет же! Об этом четко поется в его гимне, об этом каждые четыре года клянутся президенты, держа руку на Конституции США, об этом еще Линкольн, объявляя войну Югу, твердил. Ну, правда, он другое имел ввиду, но не суть. И вообще.
В общем, Керкленд-таки договорил, и слава богу, "наконец-то заткнулся". И нет, не то чтобы Артура он презирал, просто... черт, в чем же тогда дело? Чертовое высокомерное наследство Старого Света, срули хоть на минуту, ну будь же ты!.. а, тебе чисто по статусу не положено, ну да, ссори, не надо срули.
А стаканчик воды между тем негромко, с 32-зубой американской улыбкой принесли на подносе, кофе - прямиком на стол, и точно также тихо покинули помещение, разве что положив перед Альфредом какие-то бумаги, беглый взгляд по которым тут же заставил его перестать улыбаться и стать серьезным, после чего стянуть принесенный `жданчик, но нежданчик на конкретно этот момент, к остальным бумагам. Ну, помните, Депрессия в соседнем кабинете?
Затем американец прокашлялся.
- С моими ресурсами и возможностями - все прекрасно, я в курсе. Назови мне три причины, чтобы вкладывать МОЕ в то, с чем не справляетесь ВЫ? Вернее нет, не так. Вот ты только что, понимаешь, вот в своей этой ужасной манере, - американец сделал глоток кофе, уставившись в чашку. А перед глазами принесенные бумаги, а в сердце тревожно, а кошелек волнуется, а те все о своем. Дай доллар, чтобы НЫНЕШНИЕ проблемы реально парили их больше, чем то, что, не дай все тот же Доллар, подбросит им мир экономический. А он же Доллар, он же подбросит, а Европа же схабает.
"Восстановились они, как же", американец хмыкнул, даже и не заметив, как не несколько секунд умудрился позабыть про присутствие британца вот как бы в своем как бы офигенном кабинете.
-... обвинил меня в том, что я такой успешный и, о боже, как я мог, Первая Мировая меня не покалечила, и теперь я к вашему кружку победителей-миротворцев не принадлежу, хотя, типа, мне бы это было кашерно и вообще, "я изначально хотел". Смекаешь, к чему я клоню, нет? - "Смекаешь же, сам знаешь, что я внимательно считаю деньги. Не только свои. И не только деньги. А ты, о да, имено ты, Керкленд, научил меня за всеми следить. Спасибо за сто пятьдесят лет блокады моих торговых путей. И все равно я не в том месте, из которого вам даже Мировая не позволила выбраться". Не то чтобы Джонс предъявлял претензии, что вы. Это, в данном случае, было обоюдным процессом, но не настолько прямым, слава всевышнему, как могло бы быть. Но! Раз уж британец так цеплялся за это президентское "на ратификации, мы подумаем", то давайте думать вместе и подробно, а? Нет, вот только 18 век и Российскую Империю поминать не надо, Альфред и без того все прекрасно помнит. К слову, Людвига можно поздравить - подобно Ивану при Крымской, он попал под раздачу. И вот с ним бы Фред поговорил с удовольствием. Тот пока еще даже не фашист.
- Я не хочу сказать, что мне не интересно сохранение мира. И я не хочу сказать, что Старый Свет состоит из одних только дураков. Но что я хочу сказать и говорю открыто, так это то, что я сомневаюсь в том, что мое вступление каким бы то ни было образом повлияет на то самое событие, - он сделал еще один большой глоток и просто развел руками, судя по всему с официальности давно перейдя на просто-американье. Ну, знаете, американцы хватать умеют, но всегда ведут дела по-своему. И даже бровки так как бы с намеком приподнял, одну бровь, точнее, мол, тот же понимает, о каком имено событии идет речь? И не важно, что этот разговор начинал ему нравиться, хоть и был в целом весьма скучным (не важно, что сия симпатия была не взаимна - когда Америка обращал внимание на взаимность?), откровенно делясь своими мыслями и даже позабыв о том, что еще минуту назад собирался мокнуть Британскую Империю рожей в дерьмо. Да она уже сама мокнулась - а он справедливый, лучше подаст платочек. Разве что следом в дерьмо не мокнется, тут уж снова `звиняйте. - Хотели нахватать, не умея этого делать - нахватали, ну, а теперь все логично, мои поздравления. Я же - не Европа. И, раз уж на то пошло, Советы тоже полезут, гарантию даю, как бы мы дружно их не гнали, и сидел бы в своем недоСоюзе, fuck, вот всеми местами чую. А у меня с Советами, спасибо, не без твоего вмешательства, как-то знаешь... - отвел взгляд в сторону, уставившись на портрет Вильсона. - Короче, говоря предельно цинично: мне не выгодно, - он допил кофе, отодвинул чашечку на край и упер руки в стол, снова всматриваясь в... в общем, уставился теперь на британские ботинки. Ну, знаете... а нет, не знаете, забейте. Типа, в такие моменты взгляд Артуа не комильфо, а Джонс, боже, дай ему сдержанности, ненароком еще в лицо заржет.
I can never get out of here
I don't wanna just float in fear
Dead astronaut in space
Поделиться62013-07-02 13:22:46
Почему Артур никогда не чувствовал себя достаточно уютно в Америке? Да потому что тебе даже воду подают с улыбкой во все керамические тридцать два так, словно это не вода, а выигрыш в государственную лотерею, ну, да, да, прямо как с главной страницы Дэйли Ньюс - "официантка из забегаловки "большой Джо" стала миллионером!", чем не американская мечта? Только вот Крекленд больше чувствовал себя разорившимся миллионером, которому заботливое правительство подает карточки на хлеб, такая трогательная забота. И ладно бы только работники этой вашей сферы услуг, но уж отчего у британца точно сводило зубы, так это от привычки самого Альфреда, преподносить печальные вести в незабвенном амплуа обаятельного предпринимателя; так и видится Джонс, мерно покуривающий сигарку в главном зале биржи на Уолл-стрит. Англия поставил бы все свои острова на то, что эта улыбка принесет ему еще немало бед, и, может, ни разу не ошибется, когда в последующем будет объявлять войну Германии, идти в Ирак и смирно ждать документов по разработке ядерной бомбы, которые так и не получит, хотя об этом - позже, намного позже. А пока Артур, неуютно повозившись в кресле, словно бы даже секунда присутствия кого-то третьего выкинула его из эфемерной "зоны комфорта", слушал не самые приятные для него речи Соединенных Штатов. Он слушал напряженно и внимательно, однако стояло Джонсу завести тему о том самом событии, вскинулся:
- О, нет, Альфред, черт возьми, ты ведь не можешь!.. - Керкленд почти подорвался с места, то ли в гневе, то ли в типичном европейском порыве "я не хочу ничего об этом знать", но остался сидеть, заметив, что Америка еще не закончил. Он с порывом схватил стакан воды и сделал несколько глотков, как будто шел по пустыне сорок лет и это были первые его капли; стакан звякнул о поверхность стола в тот момент, когда Джонс произнес "мне не выгодно". И вот, знаете, Артур, ехавший в проклятый Белый Дом с четким пониманием "ничего не изменится", подготовивший себя тысячи и тысячи раз, был застигнут врасплох. Это их - Старого Света - любимая вещь; ведь все всегда знают, что произойдет в следующую минуту и к чему вообще катится мир, и все всегда за друг другом следят, и все всегда будут готовы к войне, и если США картинно удивляется "да ладно, ребята, неужели?", то Европа порой удивляется слишком правдоподобно, чтобы поверить в их неискренность.
Керкленд скользнул глазами по месту на столе Америки, где еще недавно лежали принесенные слугой бумаги, и его лицо вдруг приняло странное, неестественное выражение. Он начал осторожно:
- Я не подразумевал ничего такого, ты потерпел достаточно лишений в этой войне - и даже не называй ее Первой, что за вздор! - но ты был на другом континенте, понимаешь? Я хочу сказать, что достаточно американцев погибло на полях боя, однако твой Белый Дом как стоял, так и стоит на этом месте, и ни один солдат не выстрелил в эти окна, - Артур, конечно же, знал: он может просто сказать Америке "слушай, возьми-ка себе хоть маленькую часть того, под чем прогибаюсь я (потому что ты выдержишь), чтобы когда на Лондон будет сыпаться дождь из бомб и осколков, эти бомбы и осколки чуть реже сыпались бы на него, я верю в перевоспитание любой нации, но если?", и дело было даже не в том, что оставалось бы добавить "умоляю" для полного преклонения, нет, он мог бы это сказать, но это была только доля правда, которая волновала Керкленда куда как меньше остальных мировых проблем. Да и знаете: у Америки тоже проблемы. - Все мы прекрасно слышали слова Фоша, вот, как какие-то рыбы, выброшенные на берег, мы и предпринимаем жалкие попытки ослабить Германию, о, какие мы назначали ей выплаты, а что эти выплаты, ежели мы с тобой, и ты в первую очередь, уже отдали ей огромные деньги, это просто... - не имея слов, он сделал жест "как песок сквозь пальцы", - понимаешь? Влияние Лиги Наций слабо, Западное Полушарие вовсе в твоем распоряжении, мы только посылаем телеграммы с угрозами, и я не назвал бы это очень занимательным занятием! - он замолчал, потирая большим пальцем морщинку, образовавшуюся между нахмуренных бровей. - Извини, не в том суть. Неужели не наши честь и долг остановить ту угрозу? У тебя ведь есть собственные идеи, они у тебя всегда были, и, объединившись... я говорю как долбаный защитник природы, да? - Британия кисло усмехнулся.
Просто и Англия прекрасно понимал главное правило бизнеса: у кого большие деньги, тот и правит баллом - и речь идет именно о больших деньгах; они же не маленькие страны, как "крошечная храбрая Бельгия" или "несчастная настрадавшаяся Голландия", что, о Боже мой, сейчас так модно, и чем ты меньше, тем больше жалеют тебя остальные, только Ллойд-Джордж разводит руками и призывает коллег к рассудку, но какой рассудок, когда даже Королева-Мать незаметно утирает слезы над участью этих малюток, они же не виноваты, их заставили большие и мощные страны - одни, а теперь другие должны им помогать. Вот "большая и мощная" Британия порывисто кинулась всех спасать, они же слабые, а ты - сильный, да и как посмотрят на тебя другие "старички", если зажмешься, закроешься, скажешь "мне нужно себя поднимать, вообще-то", вздохнут и скажут: поднимать, значит, не выстоял, значит, тонешь, какая теперь ты сверхдержава - ну, что за ребячество, а? И он-то кинулся, но силы не рассчитал, словно бегун, разогнавшийся с первых секунд, - все равно прибежит последним.
- Это не выгодно, я понимаю, но кому это, кроме, как оказалось, Германии, мать его, выгодно? Нам всем следует подумать не о сейчас, а о потом, потому что, когда придет это потом, будет поздно.
Англия потер лоб, закинул ногу за ногу и допил воду - а что ему оставалось?
Отредактировано United Kingdom (2013-07-02 14:53:14)
Поделиться72013-07-02 20:38:48
Странно, что государства в целом "одного духа", одного капиталистического и морально (отсутствующего) роду, с таким трудом друг-друга понимают. Или, скорее, наоборот: до такой степени понимают, что это превращается в непонимание. Альфред чувстовал, что его хотят "вытянуть", "втянуть" и заставить делать что-то, отвечать за что-то, что навсегда изменит его, виноватых, изменит последствия и, главное... guilty будет разделен. Нет, вы наверняка не понимаете, о чем идет речь конкретно сейчас, ведь это все происходит в голове Джонса. Молодого и до конца социального. И глупо вот так вот выдергивать обрывки мыслей из его головы... Но да не будем скрывать: Артур тоже чувствовал. Иначе бы не пришел, хотя... коли бы даже поджимало не так сильно, то нет, знаете, все равно бы пришел, потому что коли начала поджимать слабо, значит, давление усилится, а как бы там подтягивать, все там... Какая бессмыслица! Но так коли не справляешься - скажи или, что правильнее, передай, перекинь на... Так вот она в чем суть! Перекинуть. На него. Да-да. Очевидно, но все как-то вокруг да около, статус-то охота сохранить.
Он до конца выслушал, не перебивал, хотя, знаете, так хотелось! Вот особенно там про дом, про Германию, про деньги. И англичанин вообще не умел выражаться. Нет, не так: он не умел доносить до американца то, что хотел сказать. Вот и сейчас - Белый Дом ведь ни к чему, и ведь сказать нужно было совершенно другое, и тогда, быть Может, Америка бы взялся думу думать. Но нет - не доросла еще знаменитая британская дипломатия. Вернее, не так: переросла положенные размеры, а Джонс уж слишком хорошо помнил все уловки и подарки со стороны Артура от самого его первого независимого дня, чтобы на подобное... да вы поняли - это есть безысходность. И вот теперь уже действительно появились мысли о том, что Европе присуща крайняя степень кретинизма, и что как бы Артур никогда к Европе-то полноценно не принадлежал: лез везде, пусть британец-то и есть британец, не зря чопорный, все дела - отдельно на островках. Но вот что-то сей диагноз к нему тоже... Да кто угодно, но только не Британская Империя! Ладно француз - с ним Альфред дружил всегда, а благо Америка помнить умеет, хотя тот и кретин, до ужаса хитрозадый, как баба, которой охота и деньги с мужика содрать, и невинность сохранить. Ладно Испания - кровь и нынешняя безысходность еще лет сто назад вымыли у него мозги, а Альфред, отбивая его колонии по-очереди, диагноз испанцу только утвердил. Остальная Европа - безысходность, Италия - боже, только не о ней. Германия - вот кого американец прекрасно понимал и не мог назвать кретином, так это его. Только вот Англия... нет, ЕГО воспитатель и враг №1 на протяжении двух сотен лет просто не может быть идиотом. А бровастый, между тем, именно над этим образом и работал. Усердно так. Хоть в глаз давай, ей богу. Но низя.
Впрочем, мимика Джонса и без слов выдавала крайний скепсис по отношению к сказанному британцем: американец до сих пор не улыбался, бровь приняла совсем уж неприкрытый изгиб, аля: "Нет, серьезно, ребят", а рука вновь заняла место у подбородка, подпирая тем самым лицо. Зато! Теперь Джонс смотрел прямо в рожу визитеру, забив на его ботинки. Ну, знаете, когда врач смотрит в рожу пациента, который уверенно уверяет, что он здоров и вовсе не просит врача выпить яду - самому-то яд пить страшно, а все те, кто сним в палате, уже давно выпили. Да-да, по меркам американского и не только законодательства Джонс, даже не будучи "официально совершеннолетним", чувствовал свою крайнюю важность и превосходство конкретно в данный момент, и, будучи таковым, сего не скрывал. А вот Артур пытался. Типа-а не на издохе. Да уж ладно, харе мыслей - Фреду, откровенно говоря, плевать. Как в тех Гриффинах: "Боже мой, да всем насра-а-ать".
- Подожди-подожди. Мне послышалось, или ты и вправду употребил понятие... честь? - он совершенно не наигранно широко раскрыл глаза, от чего те словно стали еще более голубыми и до тошноты честными. Американцы вообще народ искренний. В таких делах. Наверное.- Долг? - и снова небольшая пауза, в то время как интонация, пожалуй, макала во все нужные места куда сильнее, нежели оскорбление, до жопы ирония, экономическая статистика или другие вещи, которые, будучи страной Справедливости, американец пока еще себе не позволял. Старыми методами, в плане. - И вот после ВСЕГО ты пытаешься убедить меня подобным? Знаешь, моя Конституция - Справедливость, но не путай это с этими вашими европейскими... как вы их там называете? - он чуть дернул указательным пальцем руки, на секунды убирая ее от лица, дабы совершить сей жест, но после успешно забил, откинувшись в кресле назад. - Да не суть важно.
Маленькая пауза. Прекрасное лицо британца, пожалуйста, прокрутите еще раз. И еще. И еще. Хотя нет, стоп, хватит: не дай бог наскучит, и чем потом себя на переговорах забавлять? В плане, когда натура циничная и еврейская, ей нужно создавать какой-то внешний образ, мол "у меня внутри натюрлихъ есть эмоции, сериосли", ну, а для сего нужны рычаги там, жесты, троллинг, все дела. Только ему понятное, короче. Ибо американец относился именно к таким типам личности. Страна же, епт.
- Вы всегда делили друг друга и подливали яду, лишь бы урвать не-вообрази что, и я не поверю, что, прими вдруг любой из вас мою идею, если я неожиданно передумаю и войду в Лигу Наций, в случае провала из-за вашей же этой тупорылой привычки вы не обвините во всем меня. Наполеоновская Франция, объединение и рост Германии, Опиумные Войны... Смекаешь, Керкленд? Я говорю о сути, мне не интересны декорации, - и вот знал бы кто-то, как много ему хотелось сказать. Вот так много, та-ак много, что Джонс просто не находил слов. И не то чтобы он реально возмущался и считал Европейцев ублюдками - они таковыми и были, но так ведь это нормально, желать отхапать себе больше, скинуть вину на другого, так все делают. Но на этот раз... запустили процесс, нечего сказать. А, как уже говорилось, в не отмываемое дерьмо США не лезут (пока еще, и даже его не создают) - золото со дна не достать, а только выплачивать за испорченную одежду. И нафига оно тогда? И вообще, эта влиятельнейшая страна все еще в Изоляции, типа. Своеобразной, ну а все же. - Артур, мне не трудно, я и в правду хочу помочь, все дела... и проблема не в том, что вы всю свою немощность на меня свалите - я еще вас всех втрое сложить могу. Просто... - он на несколько секунд прикрыл глаза, закрыв их одной рукой и негромко выдохнул, после вновь уперевшись локтями о стол и наклонившись вперед, ближе к британцу, -... просто когда еще этого можно было избежать, я вам был не нужен. Смекаешь? Поздно уже из декораций жилые дома строить, когда и деревяшки вот-вот распадутся. Прогнозировать надо было тогда еще, а сейчас что... - он с некоторым сочувствием пожал плечами, как бы высказывая свое ссори, но все, кирдык, все, диагноз поставлен. - Если я почувствую, что мне стоит вмешаться... мне придется это сделать, потому что больше никто и никак, - он ровно выпрямился, и как-то невольно это выглядело со всей американской спецификой гордо и высокомерно, но как-то оно естественно, вот как-то словно и не напускное - напускное будет потом, хотя нет, не будет. Когда ты реально считаешь себя классным, косить не получится под классного, ты ж такой и есть. Он поправил очки, а спустя секунду вообще их снял, положил рядом с собой и, чуть слегка собрав брови домиком, перевел взгляд на британца. Не по своему возрасту спокойный, решительный, и на удивление беззлобный. В конце-то концов, на слабости Европы, на их ошибках, он смог заработать много. У него их менталитет (и потому-то и не вмешивался в том числе). И не только денег.- А сейчас... знаешь, у нас, американцев, проигрыш в бою не значит проигрыш в войне и наоборот. Ты сжигал Вашингтон, ты должен знать, что я имею ввиду. Так вот, - в войне вы победили, да вот только...
А потом совершенно неожиданно кивнул Артуру на его "чудо-сумку" - наверняка же документы. Он так и не удосужился о них сказать. Если уж тому так нужна помощь, то вот чем-чем, а советом Фред мог бы поделиться и просто так, без вступления в Лигу Наций. Как бы, страной он от этого быть не перестанет, никто ничего не потеряет, не отвалится.
И именно этим, вот такими вот мелочами, или даже жестами, или черт знает чем, британец и противоречит его же словам. Типа требует сильна, нужна сильна, а типа и убеждать на намерен, и типа демонстрирует заранее, что знает, что Америка в очередной раз с невозмутимым и безучастным лицом откажет (и ведь откажет!). Красивым словами говорит, этого отрицать не стоит. Прямо как...
- А говоришь ты нет, не как защитник природы. Ты говоришь как... опытный торгаш, - и таки-да, таки диагноз поставлен. И дай великий доллар британцу понять всю глубину, с которой сейчас говорил американец и которую подразумевал. И не факт, что товар первой свежести.
И почему я не отношу себя с той войной, будучи в списках победивших, м? Попрошу обратить взимание.
Поделиться82013-07-06 17:58:21
Артур провел ладонью по лицу, от лба к подбородку, как будто пытался снять с него это неопределенное выражение: растерянности ли, озлобленности ли, безыдейности ли - его так отчаянно выводило из себя такое положение вещей, когда все просто, все проще некуда, все лежит у них на ладони - возьми да посмотри на свет!, но они еще двести лет назад перешли с Джонсом черту полного взаимопонимания и потерялись по пути к идеалу, к точке, где их умы сошлись бы, однако, увы и ах!, два века блуждания в чаще приравняли попытки найти цель с шансом выбрать выигрышный лотерейный билет в придорожном кафе (помните о карточках с хлебом? вот-вот, то же самое). В горле британца жгло так, словно он только что выпил не воду, а крепкого виски или скурил пачку дешевеньких папирос, тех, которые ирландцы покуривают на лестницах у пабов; ему захотелось поджать губы, но он никогда бы не позволил себе этого на глазах у американца, поэтому Керкленд только тяжело выдохнул:
- Давай кое-что уясним, - он посмотрел на собственные ладони, на книжные полки рядом со столом, на бело-красные полосы флага, на верхушки деревьев, виднеющиеся в окне, и остановился на Джонсе. - И не надо смотреть на меня так артистично, можешь считать меня последним кретином, торгашом или кем там вы все меня считаете, но я верю в дело Лиги Наций и действительно не хочу повторения даже крохотной части того, что нам пришлось увидеть после четырнадцатого года, и кто же, если не мы, виноват в случившемся?
Главной проблемой Британии, очевидно, так и останется вера в Лигу Наций до самого конца, уже после того, как выйдет Франция, выйдет Италия, войдет и будет исключен СССР, после Японии и после всех этих стран, которые еще изменят или уже изменили действия Лиги, - Британия, со всеми своими министрами, королями и королевами, с Ллойд-Джорджем, Болдуином и, безусловно, Черчиллем, даже после последней сессии еще будет говорить: "Но мы ведь должны верить в Лигу Наций, когда, если не сейчас?" И Артур, конечно же, не раз задасть себе вопрос "а что же если?.." Что если бы Болдуин был бы более решительным? Что если бы Ллойд-Джордж заручился бы большей поддержкой? Или больше - что если было дело не закончилось на союзе с Францией? Что если бы не Рейн? Что тогда? Что если бы не только Британия, успокоившись после мандатов, всецело направила бы свой взор на мировые проблемы?
- Я понимаю, что у Лиги есть одна большая проблема: всем как-то наплевать на кого-то, кроме себя. Франция до смешного боится Германию и даже сейчас толком успокоиться не может, Италия зарылся в своих проблемах и я даже не хочу о нем говорить, а сам Германия... - Артур осекся, перебирая пальцами невидимые нити, зависшие в воздухе, в тишине, в пространстве вокруг него; он согнулся, как будто от боли, и поднял злосчастный портфель себе на колени. - Вообще-то я не должен ничего подобного говорить тебе, ты даже не собираешься вступать в Лигу Наций, а это попахивает... - он сделал глазами движение "ну, ты понимаешь, чем именно это попахивает". - Мне нравится эта безумная идея с Локарнским пактом, потому что я не знаю, какой дурак должен прийти к немецкой власти, чтобы напасть на Францию с такими условиями. Старик фон Гиденбург никогда не решится на это. И вот Германия в Лиге, конференция позади, Бонфуа больше не обивает мой порог с жалобами на незащищенность, но... - Керкленд провел большим пальцем по губам, словно готовился рассказать большой секрет. - Я не могу верить стране, которая, входя в миротворческую организацию, не отказывается от своих агрессивных притязаний на Польшу. Это же невразумительно, однако, посмотри, что делаем мы? С радушием принимаем к себе того, кто почти открыто заявляет: да, ребята, все хорошо, я понимаю, почему вы не на моей стороне, но я буду делать то, что считаю правильным. А для него правильно - это отхватить себе хороший польский кусок.
Керкленд достал из портфеля бумаги, касающиеся Локарнской конференции, и, приподнявшись со своего места, как бы нехотя положил их на стол Америке, попутно пробормотав: "Не думаю, что имело смысл их привозить, это не особенно важно сейчас". Вернувшись в кресло, он потянулся к стакану и вспомнил о том, что он пустой, лишь когда пальцы его коснулись пузатого стекла - его передернуло; британец всегда был суеверен, и теперь он внезапно остро ощутил тревогу, расстелившуюся над всем миром.
- И я не делаю из себя святого! Я тоже сижу в теплом кабинете и рассуждаю, как бы лучше написать дикарям из Южной Америки, что нас не устраивают их войны, ведь, святые угодники, им так важно знать наше мнение! - Керкленд беспомощно взмахнул рукой; ему хотелось действия, конференций, решительных и плодотворных союзов, а по сути Лига топталась на месте европейских раздоров, уже давно утихших самостоятельно. Но до Гитлера пока далеко, до Советского Союза - тем более. - Я хотя бы не отворачиваюсь от единственного человека, способного помочь моей стране, как это сделали французы. Я не знаю, как еще должен действовать, чтобы справиться с ними и дать им понять, в чем же именно смысл Лиги Наций. Да к черту смысл! Чтобы просто открыть им глаза! И я повторюсь: я верю, что мы можем исправить положение даже сейчас, верю, что, сделай мы все правильно, Германия откажется от своих угроз, но это пустое, если моя вера одинока, а, как видишь, так оно и оказывается.
Артур замолчал, резко, как будто неожиданно стал немым, и молчание его было долгим, но, исступленно вглядываясь в лицо Америки, он не давал ему возможности продолжить разговор. Британец к этому моменту думал, что теперь-то сказать Джонсу "я не справляюсь" будет проще некуда, подвести итог, закончить все, связать нити воедино.
- Я не... в общем, я не знаю.
Керкленд вновь откинулся на спинку кресла, теперь больше раздосадованный собственной гордостью, чем бы озлобленный или потрясенный.
Поделиться92013-07-25 19:14:58
REPENT, that’s what I’m talking about
I shed the skin to feed the fake
REPENT, that’s what I’m talking about
Whose mistake am I anyway?
Cut the head off
Grows back hard
I am the hydra
Now you’ll see your star
Prick your finger it is done
The moon has now eclipsed the sun.
Это противоречивое чувство. Это противоречивое чувство. Это противоречивое чувство...
"Артур, ты ли это?.." Это не тот Артур, которого Альфред помнил. Это был кто-то другой. Кто-то, кто много говорил, беспокоился о чем-то совершенно ему несвойственном и безысходном в понимании американца. И говорит настолько много и бессмысленно, что с каждым его словом Джонс все с большим усердием давил в себе желание рассмеяться. Вот так просто, в лицо, плюнув вообще на все свете, уже точно плюнув! Артур же слышал себя сейчас, да? Нет, вот серьезно, слышал? Это... это... это!.. Британская Империя еще как бы не распалась, но никогда, слышите, никогда не пеклась о мире так, как делал это англичанин в Лиге Наций. Даже его британские политики этого не делали. Светлое пятнышко, попытка замыть репутацию, покаялся, грешки замазать, что, черт возьми, происходит?!
Однако желание рассмеяться как-то быстро испарялось, тая с каждым словом, подобно свече. И образ Британии, которого он знал, таял следом. Таял безнадежно и печально быстро, на глазах, для ушей, для стереотипов, как бы для самой истории.
На минуту Артур показался Альфреду таким... ничтожным, жалким, ищущим сострадание и поддержку для укрепления каких-то вовсе ненужных песочных башен у самого берега, совершенно беспомощным.
""Посмотри, что делаем мы"... Смотрю, Керкленд, смотрю. И офигеваю с того, как глупо среди всех этих действий смотришься ты. Следовать примеру? Нет, я не..." Альфред теперь не был столь внимательным. Он понял, к чему и о чем говорил англичанин. Все как и всегда, все как и в прошлый раз, ничего не изменилось. Стало лишь больше безысходности и теперь... теперь бровастый не пытался отрицать того, что так оно и есть. Окажись забавно, если бы сейчас его услышал Франция, Австрия или кто бы то ни было еще. Понимаете почему, да?
На словах "не знаю" перестало быть смешно окончательно. Правда, больше не смешно. Даже не жалость, которая у Америки уже давно атрофировалось, спасибо индейским войнам и геноциду исконного американского населения рабству, да и вообще всей американской истории.
Альфред и сам умолк. Еще несколько секунд назад он точно знал, что и как ответит, пошутит своим либо тупым, либо до невозможности черным юмором, точно расчитал дальнейший ход и завершение данной встречи, но вот теперь. Тоже "не знаю". И вправду, что ответить британцу, который и сам признал: а) тупиковость ситуации б)нежелание кого либо, кроме него, менять что-либо и видеть с)назревающие проблемы и, де-факто, первые цели в том самом событии. Вот что, скажите, что ему возразить? Подтвердить, опровергнуть, дать совет, да к черту все! Это... не Америка, вы понимаете? Не Соединенные Штаты Америки, он еще... нет, нет, не хочется это признавать! И даже вслух произносить! Ко всему он готов, на всем нажился, все у него есть! Эй, эй, эй, заткнитесь, вы, вы, вы бесите! И прошлого Фред тоже типа не помнит. Его нет. Только факты.
If you die when there's no one watching
And your ratings drop and you're forgotten
If they kill you on their TV
You're a martyr and the lamb of God.
Nothing's gonna change...
Nothing's gonna change the world.
Тот Фред умер. Ему помогли умереть. Как раньше не получится.
Но знаете...
Американец встал из кресла и, обогнув стол да подойдя, присел напротив англичанина на корточки. Ну да, это лишь вопрос времени, когда подвижные Штаты устанут от засиживания пятой точки и решат сократить личное расстояние, не взирая на то, что у британца, как бы, оно значительно уже. И это как бы давит, как бы мощь и возможности каждого чувствуются, как бы рост, само положение, сама ситуация выдает, и никак это не изменить, и должно расширять пространство англичанина еще больше, но так плевать, честно. У себя дома - можно. Где, как не здесь, американцу чувствовать себя свободно и с развязанными руками? Где, как ни в Белом Доме, Вашингтон, округ Коламбия? Еще не пришли те времена, когда весь мир стал одним большим не домом, но определенной американской комнатой.
- Ты придурок, Керкленд, - вкрадчиво, но без свойственного ему, особенно в отношении Великобритании, яда или сарказма в голосе. Не сказать, то он был полон сочувствия, но прозвучал как-то серьезно, интимно негромко, и, наверное, непонятно, почему Джонс вообще сказал нечто подобное. А яркие голубые глаза неотрывно всматриваются в зеленые англичанина, как бы пытаясь толи прощупать, толи отыскать какой-то сучек. Только его все не было. Он и вправду не хочет понять, он и вправду верит. "Бедолага. Как быстро скатываются имперские принципы". - Сам себя слышал, да? Это не та дипломатия, что способна уговорить Меня. Это вообще не дипломатия пошла, я прав, правда? - не меняя тона, громкости, все также смотря в глаза. С ним нужно что-то делать. Но если не понимают они, то почему другие вещи обязан понимать Артур? Верно. Безысходность порождает безысходность. Пускай больной болеет вплоть до своего прозрения.
А теперь будьте особенно внимательны - пошла неожиданность.
Фред и сам не до конца понял, что только что произошло, что его толкнуло, дернуло, да не важно. Однако на какие-то секунды ему показалось, что ничего не изменилось с тех самых пор. Когда он еще не ненавидел, когда все было иначе, когда... Фред был добрым. Когда Британия, находясь рядом с Фредом, тоже и сама словно становилась добрее.
Он чуть привстал и стиснул блондина в крепких объятиях, как когда-то давно. Наверное, прошло лет двести, да? Ненависть, презрение, предательства, кровь, а каждое дальнейшее слово будет более страшным и жестоким, нежели предыдущее. Только если тогда, много лет назад, ему едва хватало роста, чтобы обнять воспитанника, сейчас он явно перерос и его самого, став действительно большим и сильным, а объятия действительно мощными, словно способны обхватить все острова разом. И так и было бы, так бы и чувствовалось, если бы война, если бы ненависть, но сейчас, из-за этого странного порыва, который Америка, наверное, будет пытаться забыть и искать ему объяснения, это было как... как... попытка показать? Попытка поддержать? Дань прошлому? Демонстрация жалости? Слабость? Попытка открыть глаза? Боже, please, stop!
- What are you doing, England, - тихий шепот на ушко. Мурашки по коже. Это говорит Сверхдержава. И такая нежность, еле уловимая, но очень явная. Словно тот Фред - вот он, прямо здесь. Когда не было Империи, когда был Англия. С тех пор он крайне редко обращался к Артуру подобным образом. От этого чувства его тошнит, он уже забыл, какого это, презирает, ненавидит, вытаскивает при малейшем проявлении, это проявление слабости, недопустимо, и при этом... На какие-то несколько секунд стало так тепло, и как-то по родному, и снова пустыни Североамериканской Колонии кругом, и все по старому, и все, и, и...
Как удар током. Что он делает? "Бред". Это же Артур. Ублюдок, скотина, эгоист, тварь, американец ненавидит его и мечтает покалечить, фига сейчас происходит? Альфред поспешно отпустил англичанина и выпрямился, однако короткого встречи взглядами избежать не удалось. И его глаза, глаза Фреда, того, которого сейчас знает весь мир, немного растерянные, широко открытые, такие нетипичные... Он лишь вернулся на место и подпер лицо руками, уставившись на место, где лежала бумага. Когда-то, или сейчас лежит - он и вправду не видел. И тишина. Почти минуту. И по нему видно, что сейчас британцу не стоит ее нарушать.
- Не знаю, что на меня нашло. Прости, - только вот вернуться в официальную волку высокомерия от чего-то не получается. Никак. Еще минута молчания. И снова ее не стоит нарушать, пока этого не сделает американец. Да и решится ли на это англичанин? Он явно и сам... не ожидал. Как минимум. А за его реакцией Альфред не наблюдал, не хотелось на него смотреть. Слишком много ненависти к этому подохшему, как казалось до этого момента, чувству, и к самому Артуру, и ко всему миру. Hate. I hate all of them. Then... Он отвел взгляд в сторону, раздраженно цокнув. Why should I help them? They are guilty and have to pay.
И неожиданно, хотя в противоречие ожидаемо, наконец-то нарушил тишину.
- Хочешь услышать правду и уйти или послушать мою дипломатию и уйти? Можешь уйти хоть сейчас, но мне кажется, ты еще не все сказал, - все также не смотря на Артура совершенно ровным голосом без каких либо интонаций. Да, Джонсу есть, что сказать. Но надо ли? Если Керкленд встанет и уйдет, то, наверное, так будет гораздо лучше. А если нет... Джонсу хочется выговориться. Поговорить. Просто. Ведь не с кем не разговаривать, чтобы с нервами, по душам, с криками, с побоями и содомией, да срать как, все равно не с кем. Канада?... Его Фред оберегал от всей этой грязи, хоть он все еще и был британским доминионом.
И когда то самое случится, когда они снова пострадают, когда падут на одно колена, не в силе стоять... Когда Артур, оказавшись среди них, наконец поймет... Прозрение позднего зажигания. Тогда Альфред будет рядом. Протянет руку.
Тот Фред мертв. Америка Мертва еще с момента открытия дикими и эгоистичными варварами.
Is this constricting construction
Or just streets with rusty signs
Of something violent coming?